Власовцев в плен не брать  - Сергей Михеенков

Тогда ни о каком продолжении я и думать не думал. Писал документальную книгу о гибели в Вяземском окружении сорок второго года Западной группировки 33-й армии. Документы имеют способность не только окликать давно минувшее, но и оживать в истории совершенно конкретными людьми, судьбами, образами. После документальной книги без какой бы то ни было паузы я засел за роман. И вдруг понял, что оставил своих героев на полдороге к Вязьме… Так появился второй роман. Потом следующий.

Кстати, майора Радовского я отыскал именно в архивных документах, в Подольске, когда собирал материал для очередной документальной книги об одной из армий Западного фронта в период боёв на дальних и ближних подступах к Москве летом – зимой сорок первого года. Майор Радовский – фигура не придуманная.

Книги так и писались: документальная и параллельно с ней художественная. Теперь и самому мне непонятно, где, в какой из них, правды жизни и войны больше, в той, которая писалась строго по документам и свидетельствам очевидцев и участников тех событий, или в той, где документы послужили лишь основой, фундаментом, зачастую невидимой частью книги, а всё остальное рождалось само по себе, продиктованное ожившими героями, их характерами и поступками.

В какой-то момент я вдруг понял, что жить без них уже не смогу. Ведь именно они, Сашка Воронцов, Кондратий Герасимович Нелюбин, генерал Михаил Григорьевич Ефремов, курсанты Смирнов и Селиванов, старшина медицинской службы Веретеницына, сёстры Пелагея Стрельцова и Зинаида Бороницына, пулемётчик отряда французских партизан «Маки де Лор» Иван Воронцов, остовка Шура и её брат, отчаянный и храбрый до безрассудства Иванок, майор Радовский, солдат вермахта Норберт Бальк, – все они помогали и помогают мне ткать это необъятное полотно, которое стало уже не просто романом, а целой рекой. Романом-рекой. Они помогают мне видеть и понимать прошлое.

Теперь уже мне кажется, что не я сотворил их и тот мир, в котором они живут и действуют уже без меня. Что это они ввели меня в свой мир, а я лишь странник в нём. Странник, которому дóроги все легенды, истории и заветы этого мира. Я почти хладнокровно записал те истории в их последовательности и завершённости и передал читателю. Так что, если записанные истории сколько-нибудь хороши и достойны типографского шрифта и переплёта, то заслуги моей тут мало. Мои герои сами строили свои судьбы и выбирали свои дороги, в том числе и ту, главную, которая пахнет порохом и кровью, – дорогу в ад и обратно.

Главный герой нашей реки Сашка Воронцов дослужится до капитана. При штурме Варшавы, а затем Берлина он будет командовать батальоном. Вернётся домой, в Россию, на Смоленщину. Обнимет своих родных – мать, сестёр и деда Евсея. И вскоре уедет в Прудки, где его ждала Зинаида и дети. Его изберут председателем колхоза в Прудках. Заочно он окончит начатую до войны учёбу в институте и станет агрономом.

Вместе с Зинаидой они построят новый дом. Поставят его на Стрельцовской усадьбе, на том месте, где в 41-м году стоял стог сена и где Воронцов впервые увидел Пелагею. Соберут там детей.

Зинаида вскоре поступит в медицинский институт, успешно окончит курс и станет хорошим хирургом. Будет работать в районной больнице. Слава об удивительном хирурге разлетится по всей области, и к ней на операцию и лечение будут приезжать из соседних районов и даже из Смоленска и Калуги.

Своих детей у неё так и не будет. Но материнское счастье ей всю жизнь будут дарить дети старшей сестры Пелагеи – Прокопий, Федя, Колюшка и Улита. В их семье младшим братом и сыном будет жить Алёша – сын Анны Витальевны Литовцевой и Георгия Алексеевича Радовского.

Радовский проживёт свою жизнь в рясе монаха в келье на Озере рядом с могилой Аннушки. Под чужим именем.

Однажды он попросит Воронцова принести ему на Озеро побольше бумаги для записей. Просьбу монаха Воронцов выполнит. В ближайшую же Большую Родительскую субботу Воронцов вместе с Зинаидой и детьми придёт на могилу Пелагеи и принесёт ему пачку школьных тетрадей.

О том, кем ему доводится Алёша, Радовский упросит молчать и Воронцова, и Зинаиду. «Что я смогу ему дать? Ничего! Прошу вас, вырастите и воспитайте как своего». В Прудках тоже умели хранить тайну. В районе никто никогда не допытывался. Так и жили одной семьёй.

О том, кто на самом деле был тот странный монах с озера Бездонь, Алексей Александрович Воронцов узнал лишь после его смерти.

Записи Радовского, которые он вёл до самых последних дней, куда-то исчезли. Ни в келье, ни на причале, где была привязана к шесту лодка монаха, тетрадей обнаружить не удалось. Хуторские говорили, что иногда на Монаховом мысу и на кладбище видели какого-то человека.

Что за записи вёл Радовский, никто так и не узнал.

Через год по возвращении домой Воронцов разыщет своего боевого товарища, бывшего старшего лейтенанта и командира Седьмой гвардейской роты Кондратия Герасимовича Нелюбина. Поможет ему отстроить в Нелюбичах дом, а колхозу – семенами зерновых.

Раз в год они будут съезжаться то в Красном лесу на бывшей партизанской базе, то на Угре, где несло их, замерзавших на льдине, под огонь немецкого пулемёта, то на Зайцевой горе.

Воронцов разыщет могилу своего друга. Поставит на ней камень с надписью:

Камень этот до сих пор лежит на осевшем и заросшем полынью и донником холмике на одном из склонов Зайцевой горы близ Варшавского шоссе. Время от времени его кто-то навещает, приносит полевые цветы, кладёт на серый камень пасхальное яичко.

Иван Воронцов, герой «Сражающейся Франции», войну закончит в освобождённом Париже, получит из рук генерала де Голля медаль Сопротивления. По пути в Россию заедет в Баденвайлер и заберёт Шуру Ермаченкову, которая всё это время его ждала. Они вернутся домой, в Россию. Пройдут проверку. Через несколько лет после возвращения поженятся. У них родятся дети: дочь и сын. Сыну, когда тот вырастет и поступит в военное училище, Иван подарит свою французскую медаль с Лотарингским крестом. В День Победы Иван будет вспоминать Францию, своих боевых товарищей, Николь, русский дом в предгорьях Вогез и их хозяев. Иногда будет брать аккордеон – подарок Николь – и петь под его всхлипы:

Иванок будет ранен в Берлине в апреле 45-го на второй день, когда полк майора Солодовникова ворвётся в городские предместья и вместе с танкистами и артиллеристами начнёт развивать наступление вдоль одной из главных улиц. Его разведвзвод наскочит на ДОТ. Иванок вызовется выкурить гранатами пулемётчиков. Проберётся дворами к кирпичному дому, откуда стрелял пулемёт, и забросает его гранатами. Но тут же будет подстрелен снайпером, засевшим в соседнем доме. Из-под огня его вытащит и окажет первую медицинскую помощь санинструктор Восьмой гвардейской роты старшина Веретеницына. Пуля заденет коленный сустав, Иванок вернётся домой на костылях. Через несколько лет его повторно прооперирует в районной больнице хирург Зинаида Воронцова. Домой в Прудки Иванок вернётся без костылей. Устроится на работу в милицию. Его назначат участковым милиционером. Дадут коня, потом мотоцикл. Так он и будет объезжать свои деревни. А вскоре в одну из них фельдшером в новый фельдшерско-акушерский пункт пришлют Тоню. С тех пор они будут вместе.